По вашему мнению, как за последние годы изменился украинский бизнес? 

Марис: Когда началась полномасштабная война, судя по нашим клиентам, это было тяжелое время для них. В первые дни люди хотели понять, что вообще происходит, и тогда уже нам начали приходить запросы на спасение и перенос IT-инфраструктуры за пределы Украины. Первые полгода были тяжелым — нужно было мигрировать инфраструктуру, но одновременно была надежда, что все быстро разрешится. В 2022 году с февраля по июль Tet обеспечивал IT-ресурсы более чем 70 украинским компаниям, которые переносили свои данные в Европу. Это были как резервные копии, disaster recovery site (DRS) и частные облака (private cloud).

Это была очень тяжелая работа. Во-первых, каналы связи. На тот момент, пропускная способность была ограничена. Однако спустя два года стало очевидно: бизнес должен не просто выживать, а развиваться и адаптироваться. Мы заметили, что украинские компании начали выходить за пределы страны. Крупные бизнесы, с которыми мы работаем, начали обновлять ресурсы.

Особенно заметен интерес к сотрудничеству с Польшей, странами Балтии и Центральной Европы. Многие заказчики выражают желание работать в Европе и создавать там инфраструктуру. Первый шаг — обеспечение безопасности и организация резервных площадок. Следующий — запуск проектов в ЕС. Мы знаем несколько крупных заказчиков, которые успешно расширяют свое присутствие в Евросоюзе. Конечно, по причинам конфиденциальности мы не разглашаем имена клиентов, но тенденция очевидна. Два года ожидания сменились активным развитием. Уже к концу 2023 года ощущалось оживление рынка. Сейчас мы видим, что наша компания востребована как в плане безопасности, так и для построения европейской инфраструктуры.

Как нынешняя геополитическая ситуация влияет на ваш бизнес, сотрудничество с украинскими компаниями и персонал? Какие финансовые последствия?

Эдгарс: Я бы сказал, что речь идет не столько о геополитике, сколько о реальных обстоятельствах в Украине. В 2022 году нас предупреждали о кризисе, но никто не мог предсказать его масштаб. Это был год выживания. Наши доходы значительно сократились, но мы приняли осознанное решение сохранить клиентов, даже если это означало временные финансовые потери.

2023 год стал периодом ожидания. Нам было трудно наладить контакт с клиентами, так как многие из них ушли на военную службу. Это осложняло нормальный рабочий процесс. Однако уже в 2024 году мы наблюдаем рост и развитие.

Можно ли сказать, что вы вернулись к довоенным показателям?

Марис: Наши показатели улучшились. В 2022 году мы значительно просели, предоставляя клиентам скидки и реструктуризацию платежей. Но уже к 2023-2024 годам мы вышли на траекторию уверенного роста. Сейчас динамика положительная.

Эдгарс: Наш бизнес продолжает стабильно развиваться. Несмотря на сложные обстоятельства, доверие клиентов к нам растет. Они знают, что могут на нас положиться. Если 2022-й и 2023-й были годами кризиса, то 2024-й и 2025-й— это время активного развития.

Как изменилась популярность облачных сервисов среди украинского бизнеса? Как сейчас развивается рынок дата-центров в Балтийском регионе? Какие факторы влияют на спрос на облачные услуги?

Марис: Если говорить об облачных решениях, то в 2016-2018 годах этот сегмент рос примерно на 35% в год. Это было время активного развития. Однако с началом пандемии точные данные перестали публиковаться.

В последние годы мы наблюдаем, что не только наша компания, но и крупнейшие гиперскейлеры помогали украинским бизнесам с миграцией инфраструктуры. Многие компании переходили в облако, часто бесплатно или на льготных условиях. Украина совершила огромный скачок в использовании облачных технологий, опередив многие европейские страны. Но это было не запланированное развитие, а вынужденный процесс ради выживания.

Сейчас облачные сервисы стали ключевым элементом бизнеса. Например, недавно мы обсуждали с заказчиками ситуацию в сфере Fintech. По нашим оценкам, на наземную инфраструктуру серверов в ЦОДах сейчас приходится около 30% потребления, в то время как облачные решения занимают уже 70%. Очевидно, что Украина сделала гигантский шаг в сторону облачных технологий, и эта тенденция будет только усиливаться, так как наш украинский клиент очень продвинутый и быстро развивается. 

Я сторонник развития гибридных облаков, так как считаю, что инфраструктура будет частично находиться в облаке, а частично оставаться локально, особенно для высокопроизводительных систем, фабрик и заводов, которым важно быть ближе  к оборудованию.

Сейчас гибридные облака стали стандартом. По прогнозам Gartner, в 2024-2025 годах до 90% инфраструктуры будет гибридной. Соотношение локальных и облачных ресурсов (30/70 или 70/30) зависит от конкретного заказчика. Например, ритейл использует облачные мощности во время пиковых нагрузок на Black Friday, а затем снижает использование ресурсов, что делает облако гибким и экономичным решением. Такая модель востребована в Украине и за ее пределами. 

Мы активно развиваем облачные решения не только в Латвии, но и в Германии. За последние два года наша компания значительно выросла, потому что кризис либо заставляет стагнировать, либо дает толчок к развитию. Мы выбрали второе. В 2024 году мы запустили облачную платформу на базе второго ЦОД во Франкфурте и вышли на рынок с этим решением. Это оказалось стратегически верным — наши мощности там быстро набрали популярность.

Некоторые заказчики предпочитают размещение за пределами Латвии, опасаясь рисков. В 2023 году были спекуляции, что страны Балтии и Польша — небезопасны, поэтому тем клиентам, кто хотел свою инфраструктуру разместить в Центральной Европе, как альтернативу мы предложили Франкфурт (Германия), где теперь у нас два центра обработки данных. Мы выбрали Equinix, крупнейшего оператора дата-центров, который обрабатывает 20% европейского интернет-трафика. Это обеспечило отличную сетевую связанность и минимальные задержки.

Почему Франкфурт?

Эдгарс: ЦОДы — это не только шкафы и серверы. Важно, чтобы были доступны хорошая сетевая связанность и “головы и руки” экспертов. Кроме того, очень важно, чтобы была возможность хранить большой объем данных. Это означает, что в ЦОД должны быть доступны высокомощные стойки. 

Марис: С точки зрения безопасности Латвия остается важной площадкой, но нужно учитывать потенциальные риски. Мы стремимся создать устойчивую инфраструктуру, резервные площадки и системы аварийного восстановления, которые критически важны для украинского бизнеса. Географически Франкфурт — отличное место благодаря высокой транспортной и сетевой связанности.

Чтобы обеспечить бесперебойную работу для крупных корпораций, мы разместили два ЦОДа на расстоянии 150 км друг от друга. Это важно для отказоустойчивости, так как позволяет избежать критических задержек передачи данных.

Допустим, случилось ЧП и один из ЦОДов выходит из строя. Как обеспечивается безопасность данных?

Марис: Вот почему мы выбрали Франкфурт. Наши резервные копии распределены между Латвией и Франкфуртом. Украинские компании размещают свои системы и данные в разных странах, чтобы обеспечить надежность работы.

Можно ли назвать вашу компанию цифровым инфраструктурным позвоночником Латвии?

Эдгарс: Да, в каком-то смысле мы действительно выполняем такую роль. Наша компания существует более 20 лет, ранее мы назывались Lattelecom. Мы строили оптоволоконную инфраструктуру, работали с мобильными операторами, госструктурами, крупными производителями и торговыми сетями. Сейчас 95% из 100 крупнейших компаний Латвии — наши клиенты.

Наши услуги охватывают интернет, телевидение, IP-решения и кибербезопасность. Мы защищаем парламент, правительство, полицию и другие важные структуры. 20 лет назад мы создали отдельное подразделение по строительству инфраструктуры, и сегодня это одна из крупнейших компаний в своей сфере. Мы строим как IT-инфраструктуру, так и системы физической безопасности. В частности, мы участвовали в строительстве границы с Россией и Беларусью.

Сотрудничаете ли вы с государственным сектором Украины?

Марис: На данный момент нет, 100% наших клиентов в Украине — частные компании. Однако мы рассматриваем возможность участия в тендерах. 

Какие отрасли в Украине наиболее заинтересованы в облачных решениях и дата-центрах? Также интересно, со стороны какой отрасли есть наибольший спрос на услуги компании? 

Эдгарс: Здесь важна не столько отрасль, сколько зрелость бизнеса и критичность инфраструктуры. Среди наших клиентов есть ритейлеры, агрохолдинги, заводы, логистические компании. 

Марис: Мы работаем с более чем 100 корпоративными заказчиками, и ключевым фактором является объем данных и их значимость для бизнеса. Например, если веб-сайт может простоять день без потерь, резервное копирование для него не критично. Но если речь идет о банках, FinTech или платежных системах, сбои недопустимы, и надежная инфраструктура становится приоритетом.

Если бизнес зависит от данных, их необходимо защищать, но защита не должна стоить дороже самих данных. Например, гибридные решения позволяют распределять нагрузку: стабильные процессы остаются на локальной инфраструктуре, а временные проекты, акции, программы лояльности могут использовать облака. Это позволяет гибко масштабировать ресурсы.

Как вы оцениваете развитие искусственного интеллекта и его применение в вашем бизнесе?

Марис: Я могу рассказать об инфраструктурных аспектах. В последние месяцы мы активно сотрудничаем с NVIDIA, в рамках которого исследуем, как интегрировать искусственный интеллект в наше облако Tet Cloud как услугу. Сейчас идет закупка оборудования, включая мощные серверы с GPU (графическими картами) серии H200. Один такой сервер с восемью картами стоит около 250 тысяч евро.

Это серьезная инвестиция, так как инфраструктура для ИИ требует колоссальных ресурсов. Обычная серверная стойка потребляет 7 кВт на 40 серверов, а всего один сервер для ИИ — 10 кВт. Для охлаждения требуются передовые технологии, такие как жидкостное охлаждение, а также больше электроэнергии на 30, 40 и более кВт. Например, последние решения от NVIDIA требуют стойки на 160 кВт. Это огромная нагрузка, которую необходимо учитывать при проектировании дата-центров.

Как ИИ может помочь бизнесу?

Эдгарс: Основной вызов — монетизация технологий. В нашем случае мы используем ИИ для автоматизации работы контакт-центров. Он анализирует входящие запросы, помогает операторам находить нужные ответы и обрабатывает электронные письма. Это ускоряет обслуживание и снижает нагрузку на сотрудников, но еще не на том уровне, который может быть. 

Когда система научится эффективно помогать нашим специалистам, мы адаптируем ее для клиентов. Ведь ИИ — это не научная фантастика, а алгоритм, который стандартизирует и масштабирует процессы. Если клиентский бизнес требует подобных решений, они готовы инвестировать, поскольку это становится самоподдерживающимся процессом.

Марис: Для Fintech и других компаний процесс создания модели может занять 6-9 месяцев и требовать команды до 70 человек. Это серьезные вложения в R&D. При обучении модели требуются мощные графические процессоры, а после обучения ее можно переносить на менее производительное оборудование. Мы обсуждали этот процесс с NVIDIA и работаем над эффективной логистикой ИИ-инфраструктуры.

Как вы решаете вопросы кибербезопасности? Как часто инфраструктуру компании атакуют? 

Марис: Это крайне важная тема. В 2024 году мы зафиксировали более 1372 DDoS-атак мощностью более 1 Гбит, что эквивалентно четырем атакам в день. Самая мощная из них достигала 180 Гбит. Если раньше атаки длились 1-5 часов , то теперь могут продолжаться 5-7 дней. Это подтверждает, что кибервойна идет параллельно с физическим конфликтом.

Когда Парламент Латвии (Saeima) объявил Россию государством-террористом, за один день на нас обрушилось в десятки раз больше атак, чем обычно. Это реальность. Можно ли их предсказать? Да. Полностью защититься? Нет. Даже Microsoft и Пентагон подвергались взломам. 

Важно поддерживать кибергигиену, регулярно проводить тесты на уязвимости и обучать персонал, так как 80% утечек происходят из-за человеческого фактора. Кто-то случайно открывает фишинговое письмо или использует слабые пароли, создавая дырку в системе. Атака может оставаться незамеченной до года, пока злоумышленники изучают инфраструктуру. Чтобы предотвратить это, мы проводим регулярные тесты и проверяем сотрудников. Например, рассылаем поддельные фишинговые письма: если кто-то поймался, его отправляют на дополнительное обучение.

Таким образом, безопасность — это не разовая мера, а постоянный процесс, включающий технологические решения и работу с персоналом. 

Вы обучаете сотрудников регулярно?

Марис: Да, обучение проводится постоянно — раз в квартал, а также для каждого нового сотрудника. Это помогает снизить вероятность киберинцидентов на 80%. Основное правило — не кликать по подозрительным ссылкам. Если кто-то нарушает это правило, проводится дополнительное разбирательство и обучение.

Кроме того, важно иметь резервные копии. Как говорят: «Один снаряд дважды в одну и ту же воронку не попадает». Но если нет бэкапа или он хранится на одном диске с оригинальными данными, риск потери возрастает. Хорошая практика — хранить копии на нескольких независимых серверах. Именно поэтому у нас две локации — Рига и Франкфурт.

Эдгарс: Можно провести аналогию с защитой дома. Чтобы защитить дом, можно установить сигнализацию, видеонаблюдение, завести собаку. Но самое важное — страховка. Потому что если злоумышленник решит проникнуть, он сделает это. То же самое с данными: резервные копии и дата-центры — это страховка от потерь.

Можно ли подсчитать финансовые потери бизнеса при сбоях в работе из-за кибератак?

Марис: Зависит от бизнеса. Например, для ритейла во время распродажи простой на час может стоить 70 тысяч евро. У компаний, продающих телефоны, потери легко рассчитываются по средним продажам за аналогичный день. Но если сбой затронет биллинг-систему, компания может не понять, кому выставлены счета и кто оплатил. Это приведет к хаосу и дополнительным расходам на клиентскую поддержку.

Чем сложнее система и чем больше она зависит от данных, тем выше риски. Например, автосервис, который публикует только контактный номер, не сильно пострадает. Но если через систему записываются клиенты, сбой вызовет недовольство. А если сервис занимается заказом запчастей, потеря данных может привести к серьезным финансовым убыткам.

Как определить, откуда идет кибератака?

Марис: Технически можно отследить источник DDoS-атак, но это мало что дает. Атаки могут заказываться анонимно через биткоины в Даркнете, а выполнять их будут исполнители из разных стран, не зная заказчика.

Недавно Tet объявила о строительстве нового дата-центра, который будет максимально энергоэффективным и «зеленым». Какие технологии сделают его таким? Как компания балансирует между экологичностью и производительностью ЦОД?

Эдгарс: Строительство энергоэффективного дата-центра стоимостью 30-35 млн евро — это уникальный и долгосрочный проект на 20 лет, который должен быть климатически нейтральным. В Евросоюзе с 2030 года будут введены ограничения на выбросы CO2, поэтому нам нужно заранее учитывать этот фактор.

Мы планируем использовать тепло от охлаждения серверов для отопления жилых домов. Для этого дата-центр будет расположен рядом с городской теплосетью, чтобы минимизировать потери при транспортировке тепла. Кроме того, будет использована электроэнергия из возобновляемых источников, включая гидро-, солнечную и ветровую энергетику.

Экономически выгоден ли переход на «зеленую» энергетику?

Эдгарс: Переход на «зеленые» технологии почти всегда дороже стандартных решений. Но если компания может продавать продукт дороже за счет экологичности, это оправдано. Для высокотехнологичных компаний такой переход выгоден, но для энергоемких производств, например, металлургии, экономическая целесообразность спорная.

Какие новые угрозы вы видите в киберпространстве Балтии и Европы в целом в ближайшее время?

Марис: Ситуация принципиально не изменится. Мы живем в условиях постоянных атак, и это не прекратится. Однако атаки становятся более изощренными, поэтому важно не только защищаться, но и учиться реагировать на новые угрозы.

Какие планы у компании на 2025 год? 

Эдгарс: Мы сотрудничаем с ЕС в сфере квантовой криптографии. Уже подключили к защищенной сети несколько медицинских учреждений и банков. В ближайшие годы мы планируем полностью перестроить сеть, чтобы вся передача данных шифровалась с использованием квантовых технологий. Это позволит защитить критически важную инфраструктуру от будущих угроз.